Чем младше и неопытнее дитя, тем более изменчивы бывают и привычки, ему присущие. И неудивительно: можно ли, благоухая вдохновительным цветением грядущей юности, в достаточной мере познать истинные тяготы ежедневных перемен, повидав их на своем скромном веку всего-ничего, чтобы сполна охватить мыслью и сознанием разницу между очевидностью прошлого и туманной дымкой будущего? Малышке Агни пока хватало и вопросов попроще, но на подобный, будь он задан ей извне, ответила бы без колебаний и сомнений - тихонько покачала бы покорно наклоненной светлой головою: "Нет. Как можно? Ведь нельзя". Временами она испытывала изумление от точности и уверенности собственных рассуждений о высоком, о чем-то, для ребенка непостижимом от начала до конца. В дни особенных разочарований мир перед глазами ребенка всем своим обширным естеством пускался в оскорбительную и похабную, презрительную пляску. Все вокруг кричало и хохотало сардонически, напоминая девочке о ее невежестве, не позволяя допустить касательно него и малейших сомнений.
Той ночью Агни снился уже привычный старый сон. Сон глупый, странный, с главными героями - людьми, чьих лиц, она не помнила, чьих улыбок не понимала. Но имена, звучащие в ее сознании из их уст, казались все, как одно, знакомы и слишком уж многозначительны, чтобы вот так легко забыться тем образам, что восходили, словно солнца утренний яр, над тьмой беспамятства. Какой-то пожилой мужчина, чьи еще густые волосы пылали серебристым инеем седины, смотрел прямо в глаза Агни с особой добротой. Девочка закрывала свои глаза, но свет его улыбки обжигал и веки, и ресницы.
Наваждение развеялось. Мутные рубины девичьих зрачков, прикрытых белоснежным опалом век, расшевелил свет настоящий. Проникнув в холод взора, подернутого мазутной пленкой спокойствия, первый луч вошел в сознание ребенка и словно вычистил очертания лиц и улыбок из ее спящего разума, поглотив собою волшебные полотна картин, изображавших мир ушедший и дни минувшие. На смену вновь забытым голосам пришел новый, незнакомый, принадлежавший, как Агни сразу поняла, зрелой, сильной женщине, рядом с которой любую девочку бросит в трепет.
- Мама? - промямлила малышка, неуклюже вытянув бледные тонкие ручонки из-под одеяла.. Открыла глаза и подняла взор.
Только это была не мама. Незнакомка. В незнакомой комнате. С незнакомым запахом и непривычным воздухом. За окном сияло ярко утреннее солнце. Пусть лишь взошедшее и тусклое, для Агни оно было непривычно, ведь обыкновенно девочка спала в дневные и вечерние часы, а во тьме ночи и в сумраке предрассветных мгновений молчаливо и кротко, из своего уголка у обиталища госпожи, наслаждалась обществом своих сестер и Матери, пробовала свои силы и мастерила замечательные поделки.
Не торопящаяся уходить сонная нега и присущий Агни покой в совокупности своих сил позволили девочке остаться спокойной. Приподнявшись над ложем на локотках, она медленно оглядывалась по сторонам . Изучала незнакомую обстановку взором исподлобья, сокрытым растрепанными шелковистыми локонами. Затем она взглянула на женщину, в чьих ногах покоилась... Взглянула с немым вопросом в выражении округлого и курносого детского личика.
- ...?

Отредактировано Agnes Branitskaya (2015-08-05 22:27:32)