Если бы кто-то увидел женщину сейчас, в этот самый момент её слабости, то врядли смог узнать в ней Матриарха. Глубокая морщина, пролегающая между бровей, сломленные дрожью острые плечи. Воля так впилась в них собственными пальцами, что её и без того бледная кожа еще пуще побелела на костяжках.
- Лебёдуш-шка, - тихо, с придыханием произнесла Черна своим чуть хриплым голосом привязавшееся к Диаманде прозвище. Кажется, более никто и не звал им некромантку,  от того знание его было чем-то ценным, почти интимным их секретом. Их отношение друг к другу нельзя было подвергнуть жесткой классификации, как было с большинством дочерей Мокоши. Верность Маандиг была достойна высшей степени доверия, без сомнений, матриарх доверила бы ей свою спину в бою.
Мысли роились, что стаи духов вокруг некромантки и Воля искренне злилась на то, что никак не может собраться. Ей предстояло сделать шаг, после которого уже не будет пути назад. Шаг, который в равных долях может привести, как к краху рода Анимус, так и к его триумфу. Что-то внутри сжималось, билось истошно в грудной клетке, точно запертая птица. И не было Мокоши покоя.
- Мне нужна ясность, Лебёдушка, - голос женщины заметно окреп, - Я не могу вести их, вести вас на верную смерть. Мне нужно точно знать, что в нужный момент весы Фемиды качнутся в нашу пользу.
В ней сейчас говорила далеко не Мокошь, а именно Матерь, так, кто всей душой своей предана роду и готова пойти на любые жертвы, ради его благосостояния. Скажете, стоило бы тогда оставить всё как есть, в мире и относительном покое? Но разве можно назвать пустое существование благом? Слепо ведомые голодом, вампиры и без того устраивали некчемные войны с этими людскими святыми. Поочередно то побеждая, то давая себя превзойти монахиням. Глупая бессмыслица. Сущая нелепица.
К слову, Матриарх сидела на краю дивана, упираясь локтями в свои колени, опустив тяжелую голову на ладони и духи вокруг неё вились беспокойные, то и дело поглядывая на вторую вампиршу, всё так же взволнованно с немой просьбой сделать что-нибудь с этим. Зная тот факт, что Диаманда хранит в себе еще множество талантов, женщина хотела, чтобы та заглянула в будущее, нашла ответы на нужные вопросы и отдала их ей. Как уже отмечалось ранее, Черна не была любительницей сюрпризов и прочих непредвидженных ситуаций.

Реакция женщины была острой, резкой, лишенной её привычной плавности движений. Повернув голову на голос, словно хищная птица Воля смотрела на некромантку взглядом внезапно прояснившимся, как небо после ночной бури. Слова Диаманды слова больше походили на шараду, несущую в себе несколько ответов разом. Каждый могй разгадать её по своему, в зависимости от точки зрения и собственных внутренних мотивов. Мокоша же хотела заметить в них переливы собственных желаний.
Выпрямив спину, матриарх поднялась с дивана, переменившись в лице. Казалось, не было у неё более ничего общего с той особой, что только что тряслась, сгорбившись в растерянности. Минутная слабость миновала её и только нервно подрагивающие тонкие пальцы выдавали внётреннее напряжение женщины.
- Что говорит твоя Невеста, Диаманда? - Черна подошла к вампирше, смотря на неё сверху вниз взяла в пальцы её подбородок без грубости, но с силой его сжимая, - Я хочу услышать Её слова.
Язычница знала о тесной связи Маандиг с древнейшими силами и зачастую этим пользовалась. Любой некромант мог передать, что ему россказни духов, но мало кто из дочерей Анимус мог похвастаться, что с ней беседовала сама Смерть. Диаманда же слышала нечто и более древнее, то, что оставило на её теле отметины много грубее, чем мирская жизнь. Блондинка мягко провела пальцем по отметины, что казалось лучится тьмой изнутри. Зависть коснулась её сердца и Матриарх улыбнулась, понимая, что никому не даст в обиду это своё сокровище. Словно темное божество сейчас смотрело на неё своим пронизывающим взглядом. Женщина отпустила подбородок Диаманды, вставая перед ней на колени почти ритуально, что конунг перед жрецом своим.
- Я просочусь в их ряды, выведаю все тайны и отравлю изнутри. Но я должна быть уверена, что по правую руку от меня будет стоять твоя возлюбленная.
Помнится, было время, когда они обе шли бок о бок и нужно заметить, то были чудные времена. Времена становления самой Мокоши. Как и сейчас, женщина чувствовала трепет в груди, выжидающе глядя на свою жрицу, как развиваются её волосы цвета вороньего пера и мерно поднимается грудь. Воля доверяла ей слепо, всегда выделяя среди других своих дочерей.  И если сейчас ей тихо прошепчут на ухо, что Невеста изъявила своей кровавое желание, то Мокошь пойдет на Прагу сущим мором, сжигая и убивая всё на своём пути. Впрочем, в этот раз достаточно было бы и кивка.

Словам было неподвластно передать весь смысл своеобразно сказанного Ею через холодные пальцы Маандиг. Матерь принимала Её волю с улыбкой удовлетворения на тонких губах.
- Спасибо, Диаманда, - женщина поднялась с колен спокойно и величественно выпрямляя спину. Взгляд её холодных глаз какое-то время задержался на некромантке, отмечая благодарность и далее последовал к двери. Матриарх не могла более находиться в этом месте, её ждали дела. Те дела, что подсознательно ассоциируются с этой типичной мужской энергией, когда следует заявить о себе раскатами грома по ясному небу и донести до всех своё послание. Беспомощные шлепки плавников по оголившейся гальке перед приходом Волны. Дремлющий вулкан, сейсмической активностью по выстроенным у подножья городам. Поднимающиеся из братских могил мертвецы. Взгляд Черны изнутри светился той же силой, что пронзала темноволосую некромантку столь значимыми отметинами. Они поклонялись одному богу и имя ему было Смерть.
- Я исполню Её волю, - отстранённо, всё еще пребывая в пограничном состоянии, прислушиваясь к ощущениям, женщина прошла по комнате вперед к двери. Черное платье струилось по (казалось бы) хрупкому телу, но с тем в движениях женщины чувствовалась мощь стихийного бедствия. С каждым шагом из под земли вырывалось скопище духов, заполняя собой практически все видимое пространство помещения, могильным холодом. Намеренья Матриарха были предельно ясны, как для присутствующих в комнате, так и для всего рода Анимус в целом.