Конец лета уже почти не за горами. А это значило лишь одно – пора готовиться к холодам. Бохослава задумчиво поправила вещевой мешок за плечами и огляделась по сторонам. Нужно было найти ночлег, да поскорее. Улицы понемногу начали заполняться не в меру подвыпившими людьми. Казалось, что война минула уже шесть лет назад, а до сих пор слышны ее отголоски в виде выживших лиц мужского пола, что смогли пережить ее каждый по разному. К сожалению многие, особенно пострадавшие физически под ее влиянием, справлялись с рутиной бытия не без помощи бутылки спиртного. В это время суток даже Бохаславе не хотелось скитаться по улицам Праги, на которую понемногу уже опускались сумерки. Темнело конечно все еще рано, но постепенно светлое время суток укорачивалось, и тут уже было не до споров о том, где провести ночь. К сожалению финансы монахини уже практически подошли к концу, а путешествие до Праги напрочь опустошило ее запасы. Что ж, можно было поискать ночлег где-то на окраинах, в недорогой ночлежке или податься в местную церковь, чего ей действительно не хотелось делать.

  - Смотри куда прешь, дылда! – Она даже не заметила, как случайно толкнула вывалившегося из-за угла изрядно подвыпившего низкорослого мужчину. В прочем ей не было до этого особо дела, и она намеривалась уже идти дальше, не удостоив грубияна лишней секундой внимания, как тот нагло схватил ее за край летнего плаща.

  - Да ты женщина! – Его мутные глаза округлились от удивления, но тут же в них поселилась злоба. Он презрительно отпустил несчастную куртку монахини и сплюнул той под ноги. – Ты погляди как вырядилась. Чуть за мужика не принял! Да если б вы идиоты приняли сторону Германии никогда бы такого не было. Смотрите люди добрые, что творится! Женщина мужские вещи таскает! Они уже поля пашут да на заводах наши рабочие места забирают. А всё почему?! Потому что ввязались все в эту дурацкую войну вместо того что бы войти в состав сильных и погубили мужское население. Да тебе стыдно должно быть, девка! Вот если б не ты… - Договорить он в прочем не успел. Кулак Дамаск от душу припечатал железной вставкой на перчатке прямо в нос обидчику. Она не собиралась драться. Да и вообще вступать в идеологические споры. Но говоря о том, что война была за зря и следовало пойти и вступить в ряды оккупантов, лишь бы сберечь народ, который просто хотел защитить свою страну.

  - Ты кто такой, что бы пасть раскрывать на это счет? Какого черта ты тогда не в Германии, раз так яро на их стороне? – Ее голос заскрежетал, сквозь сжатые зубы. Рядом по не многу стала скапливаться толпа зевак. Кто то уже подвыпил, но похоже пока никто не решался выбрать одну из сторон, для того что бы принять участие. Мужчина обхватил кровоточащий нос руками, но останавливаться на этом явно не собирался. Тем хуже для него. А народ… А что народ? Людям только и нужно, что хлеба да зрелищ. Хлеб, судя по запаху вокруг в виде дармового дешевого поила народ уже получил. Теперь нужны были зрелища.

  - На чьей ты стороне, девка?! – сипло прогавкал пьяница, явно собравшись для ответного выпада. О да, это был пожалуй самый каверзный вопрос, если не назвать это конечно вызовом. Пусть прошло целых шесть лет, но люди не забыли, как по этой земле прошлась не одна сотня сапог тех, кто убивал их соратников и родных. Толпа угрожающе обступила обоих участников местечкового конфликта и с придыханием ждала сигнала к действию. Бохослава ухмыльнулась.

  - На стороне Господа Нашего. А ему все войны поперёк горла, старик. -  прочем сразу было понятно, что ответ здесь почти любой был бесполезен. На ее месте следовало по быстрому извиниться перед сильным полом, сказать, что слабая глупая женщина впотьмах перепутала и тогда отделалась бы парой плевков в спину и руганью. Но нет. Не сегодня. Дамаск повела плечами и медленно переступила с ноги на ногу, занимая более выгодную позицию. Драться ей не хотелось, но обстоятельства явно складывались не в ее пользу. А убегать она не приучена. Извините.

  Человек с разбитым носом зарычал что-то нечленораздельное и рванул вперед, в попытке достать кулаком до лица Меча. Не вышло. Уклонившись и слегка выставив ногу в сторону, позволив пролетающему на всех парах нарушителю спокойствия запнуться об нее, она довольно проследила за изящным полетом подпитой чайки в лице данного господина и его шикарным приземлением прямо в толпу собравшегося за ее спиной народа. Сигнал был дан. И в считанные минуты началась свалка. Стенка на стенку. В общем никто особо не хотел даже знать причин. Людям просто требовалась хорошая потасовка. И так сложилось, что монахине пришлось в этом поучаствовать. Парой пинков скорректировав пролет еще нескольких изящных напитых алкоголем тел, отделаться не получилось. Особенно, когда кто-то запустил в нее бутылкой. Удар на время вывел ее из понимания реальности. В ушах зазвенело а по скуле потекло что то теплое. Бутылка в прочем даже не разбилась, но рассекла кожу прям над лазом.

  - Синяк же будет, черт! – Утерев быстро кровь рукой она осмотрелась, ища в толпе того, кто швырнул в нее несчастной утварью. Но в этот момент ее буквально снесла толпа людей.

  - Там жандармы! В рассыпную! – прогавкал где-то над ухом басовитый голос и в следующую секунду кто-то с силой ударил в бок, и ноги монахини подкосились. Бохаслава инстинктивно накрыла голову руками, и откатилась в сторону толпа буквально сметала все на своем пути. Сначала был просто ощущение сильной боли в боку и удара, но когда она инстинктивно приложила руку к месту удара, нащупала осколок стекла. Пальцы увязли в чем то горячем и мокром. Ее губы криво изогнулись в жуткой ухмылке. Слегка переведя дух она все-таки нашла в себе силы встать. И оглянуться. По улице в их направлении действительно бежали несколько лиц служителей закона, и потому нужно было по быстрее убраться, благо проулок был совсем рядом, а уже спустившиеся на город сумерки делали его не плохим укрытием. Собрав себя в кулак, она быстро покинула открытую местность и скрылась в темноте проулка. Оставалось только подождать пока уйдут жандармы, а вот потом уж думать, что делать с раной, которая хоть и не была глубока, но требовала некоторой обработки.

  Едва отдышавшись, попытки слиться с окружающей средой темного проулка оказались практически неуспешными. Ну неуспешными только в плане одного человека. Жандармы же, не удостоив ее и толикой внимания, пробежали мимо и сий факт мог свидетельствовать только о том, что основная опасность миновала. Бохаслава сдержанно и тяжело выдохнула, внимательно рассматривая нечаянную соседку по проулку.

- Врач? Господь милостив над моей персоной сегодня, ничего не скажешь. – Она сдержанно кивнула. Боль медленно пульсировала в боку и продолжать насилие над собственным телом ей совсем не хотелось. Рана может и пустяковая, но нужно признать – мешает. Да еще как. Дамаск медленно повела плечами, постепенно расслабляя напряжённые после потасовки мышцы, и прислушиваясь к голосу собственного самочувствия. Самочувствие было не в восторге от перспектив отказа от дармовой медицинской помощи. Поэтому не особо задумываясь о последствиях она сдержанно улыбнулась.

- Милая девушка, вы как нельзя кстати. Не сочтите мое поведение излишне варварским по отношению к этой глупейшей ситуации… - Она едва заметно кивнула, словно указывая, в сторону того места, где совсем недавно произошла искомая потасовка. – Я буду вам крайне признательна, если вы поможете. Добрых людей на улицах нынче совсем мало… - Она оторвалась от стены и выпрямилась, рядом с девушкой, что таким не живым голосом и холодным взглядом приветствовала ее в этой странной ситуации, предлагая помощь. Оставалось только гадать, на почве чего она это сделала. Профессиональный долг ли, или просто странный болезненный интерес к раненым. Многие люди, чьих жизней коснулась война по сей день не могли нормально говорить и думать о тех, кто мог нуждаться в помощи. Что ж, сегодня это ей вполне на руку.

- Что ж. Веди. Я прямо за тобой. – Она чуть склонила голову в бок, все так же пристально вглядываясь в собеседницу, отмечая про себя некоторые особенности внешнего ее вида. «Выглядит не очень здоровой… Сапожник без сапог. Больной врач. Хм… Занятно, куда же меня все это приведет?» В прочем не отягощая собственный разум излишними размышлениями о первопричинах, она уступила дорогу такой вовремя попавшейся ей на жизненном пути чудесной девушке. Многие бы наверняка укорили ее за столь халатное отношение к случаю и в принципе к людям, но Бохаслава всегда была именно такой. Ей было не досуг думать о том, что ждет ее впереди. Она всегда открыто встречала все, что по ее мнению посылал ей Господь. Будь то добрые люди, или засада вампиров. Все это было не важно. Если ей суждено было погибнуть в какой-то передряге – значит на то воля Господня. А тут, соответственно, возражения перед высшими силами – не принимались. Так что ничего не попишешь.

  По всем правилам типичного сюжета, следовало как минимум насторожиться ныне еще не знакомому врачу, относительно того с кем она вообще столкнулась. Но, правила на то и правила, что их принято нарушать. Бохаслава была приятно удивлена, и лишь сдержанно кивнула, на предложение пойти рядом, и даже невольно прониклась толикой уважения к этой странной настороженной немногословной девушке. Только знающий, и адекватно воспринимающий опасность в людях, человек предложит подобное. Может быть со стороны Дамаск и не особо грозно выглядела, но оставлять со спины незнакомца сродни безумию. Что лишний раз подчеркивало прагматичность поступков врача.

  До места они шли молча. Сворачивая то в один проулок, то в другой. Иерихон даже не пыталась запомнить дорогу. В этом городе ей не нравилось абсолютно все. От улиц, до собора церкви на площади в сердце города. Даже местные священники оставляли желать лучшего. А потому задерживаться ей здесь не хотелось от слова совсем. Но нужно было решить несколько насущных вопросов, а самое главное достичь своей цели. Найти и уничтожить всех, кто причастен к гибели Аббатиссы. А это главное.

  Признаться честно, погруженная в свои раздумья монахиня даже не сразу поняла, что до места они все-таки дошли. Темный не приветливый подъезд, в таком же не приветливом с виду доме. Положение немного спасли загоревшиеся уличные фонари, но увы не слишком удачно. Место в принципе нагоняло какую-то непонятную тоску. Дамаск слегка мотнула головой, отгоняя неприятное ощущение. В воздухе пахло пылью, деревом и медикаментами. Хотя этот запах скорее был от девушки ведшей ее, не знакомую личность, к себе в альма-матер. Вопрос, не высказанный лишь в силу осторожности спугнуть, засел в голове Бохаславы, медленно обрастая более материальной оболочкой и оформляясь под натиском увиденного.

  Небольшая квартирка, обставленная крайне сдержанно, опасливый взгляд, что не ускользнул от внимания Дамаск, странный взгляд. Все это наводило на мысль не только об излишней осторожности этого человека, но и о явно неплохом количестве скелетов в шкафу. Иерихон невольно оглянулась, выискивая глазами искомый шкаф, но увы кроме комода ничего такого не заметила. Впрочем сейчас ей было не до размышлений о шкафах и скелетах.
Узрев жест, указующий на диван, Дамаск проследовала к оному, стягивая с излишней аккуратностью плащ, на ходу и по удобнее устраиваясь. Вновь подмечает странное поведение хозяйки жилплощади, и в голове снова появляется вопрос. Тот самый что уже почти оформился в слова. Когда врач подошла к ней и молча начал помогать освобождаться от одежды, Дамаск свой вопрос на время забыла, несколько сбитая с толку, но потом узнав этот тяжелый взгляд полевого врача, под которым возражения о тривиальных вещах вроде разрешения на снятие с пациента одежды попросту не принимались. Возражать в общем то тут же перехотелось, но в голове засело подозрение, относительно специальности этой девушки. Полевые врачи с улиц побитых и раненных не таскают. Что-то тут было не так.

  Выслушав сухой отчет о собственных повреждениях, Бохаслава выдавила из себя едва заметную улыбку.
  - Грубо говоря – жить буду. Отлично. – А вот на предложение расслабиться взаимностью ответить увы не вышло. Кожу вокруг раны обожгло холодом и она чуть сжала зубы, едва заметно дернувшись, скорее от неожиданности, чем от боли. Боль конечно была, но она уже успела к ней попривыкнуть. Новая знакомая принялась обрабатывать рану, кожу начало жечь, но это было лишь делом пары минут. Дамаск лишь задержала дыхание и медленно выдохнула, когда девушка занялась перевязкой. В движениях чувствовались отточенные мастерство и скорость человека, который привык на скорую руку максимально качественно латать раненных. Подозрение о том, что встреченная ей девушка именно полевой врач, в прошлом, усилилось. «Не так все просто, как кажется, верно ведь?» - подумала Бохаслава, прикрыв один глаз, под которым была рассечена кожа на лице, когда его коснулись холодные чужие пальцы, так же быстро и качественно обработав незначительную рану. Вторым глазом она внимательно всматривалась в лицо врача. Этот тяжелый профессиональный взгляд был ей знаком. И было там что то еще. «Чего…» - мысль в почти оформившемся вопросе, выставила негромкую паузу, лишь до тех пор пока манипуляции с ее лицом были закончены. Девушка-врач наложила пару швов на рассечённую кожу и обработав сверху раствором йода, едва успела убрать руку от ее лица, как Дамаск поймала ее за нее, не сильно сжав.

  - Спасибо. Но скажи. Чего ты так боишься? – Не вольно перейдя на «ты», Дамаск не обратила на это ни малейшего внимания. Ее занимал этот вопрос. «Чего ты боишься?» Она сама не понимала почему ей стало так необходимо это узнать. То ли из чувства долга о том, что монахини ее церкви должны защищать людей, то ли просто из какого-то странного ощущения чего-то смутно знакомого. «Словно в угол кто-то загнал... Вот только кто?»

- Смерти? – Эхом повторила Бохаслава недоуменно приподняв одну бровь, следя за передвижениями врача по квартире. «Ты ведь лжешь…» - прикосновение к другому человеку, для меча сродни заглянуть ему в душу. Коей ощущается ложь, забвение, пустота и такая надломленность где-то в глубине, что становится не по себе. Руку она все же отпустила без лишних попыток задержать прикосновение, судя по всему, не приятное для обеих.

Не то, что бы она была против остаться. Но и ввязываться в бесполезные рассуждения ей крайне не хотелось. А они могли проявиться, причем запросто. Бохаслава медленно вздохнула, пока девушка ходила по своей квартире, явно стараясь еще больше зажаться в свое внутреннее гестапо. Рука Иерихон медленно проверила все обработанные раны, мышцы аккуратно напряглись и отозвались диким недовольством что их в принципе потревожили. Иерихон мрачно вздохнула, бросив хмурый взгляд на окно, за которым уже стемнело. Выхода похоже, не оставалось.

- Я признательна вам за прием и помощь. – От чего-то ей совершенно не хотелось добавлять к этой фразе «Да благословит тебя Господь», просто наверное потому, что Дамаск ощущала кожей – имя господа не для этих стен. Не для этого человека. А разговор продолжать совсем не хотелось. В конце концов ее это не касалось. Просто случайная встречная на улице. Но почему то захотелось сказать одну вещь – «Бог тебя не простит, если ты снова оступишься», - но это была лишь мимо пробегавшая мысль. Не больше и не меньше. Посему она, аккуратно сложила свои вещи, и устроилась по удобнее на диванчике. В сон ее особо не клонило, но следовало отдать должное затратам собственной энергии за последние дни без стоящего ночлега. Живот предательски заурчал, и Бохаслава искренне хотела, что бы этого не услышала девушка-врач.

- Ты можешь хотя бы сказать – как тебя зовут? Мне не удобно обращаться к человеку, который мне помог и приютил словами «девушка» или «госпожа врач». Иерихон посмотрела на хозяйку дома, полу прикрыв глаза, и готовясь уснуть во что бы то ни стало.