◊ Возраст: - внешний: 17-19 - реальный: 1826 ◊ Принадлежность: вампир ◊ Должность: Матриарх Maleficus; ◊ Специализация: Повелитель четырех стихий; ◊ Профессия: Светская личность.

автор арта: Kirie

Мой рост не велик, ведь я была обращена, когда мне едва исполнилось семнадцать. Но это ведь вполне мило, тебе так не кажется, дорогая моя? Мои золотистые локоны хорошо оттеняют, голубые, как летнее небо глаза, кожа светла и безупречна такая, какая и полагается девушке из знатного рода, хоть нынешнее поколение этого и не понимает. Впрочем, в этом есть своя прелесть, особенно когда меня по глупости не воспринимают всерьез. Но я люблю так выглядеть, ведь именно поэтому нравлюсь именно тому типу людей, которые нравятся мне. Люблю безумно высоких, сильных и немногословных. На их фоне я выгляжу именно так, как мне удобно. Нежно и естественно совершенно безвредно. И дело даже не в масти моего происхождения, нет милая. Я вполне легко могу затеряться среди простолюдинов, мне не привыкать. Просто мне нравиться высшее общество. А если у меня будет выбор: надеть красивое шелковое платье, или остаться в тихом саду, неприметной тенью среди обычных людей, то я конечно же выберу первое. Если только в этом саду не будет прекрасной сильной женщины, хотя бы сколько ни будь не дурного вина, или попросту поэтического вечера. Я люблю поэзию и лирику, с моей точки зрения человечество в этом преуспело. И мне нет ровным счетом никакого дела, дорогая моя, будете вы друг друга убивать или объявите очередной крестовый поход. Главное, чтобы все это было сделано со вкусом и при должной лирике.

О каком характере вообще можно сделать вывод, если правильно понять значение имени Армéль (что в переводе с французского значит «каменная принцесса») и фамилии Буджардúни (дословно с итальянского – «маленький лжец»)? Мне кажется, цветик мой, что тут и так многое становится ясным как день, да и нет особого смысла настаивать на углублении твоих познаний. Просто знай – я гневаюсь редко, ведь это так муторно, обижаюсь еще реже, ведь это не достойно меня, а запоминаю все очень хорошо. И даже через двадцать твоих лет, если ты еще будешь жива, будь уверена, я найду способ припомнить тебе след туфли на моем платье, или намек на мой рост, глупенькая. Я не злопамятна, что ты. Просто все долги должны возвращаться… И чем больше пройдет времени, тем больше увеличится тяжесть твоих слов или проступка, можешь не сомневаться. Но если ты, потешить меня своими извинениями, быть может я вычеркну тебя из чертогов своей памяти, и даже прощу. Это ведь великодушно с моей стороны, а истинные леди должны быть великодушны.

Я никогда не могла запомнить кого цвета были глаза у моей собственной матери. Именно у той, бездарной женщины, что была когда-то моей биологической матерью. Мне интересно, просто интересно, почему я не помню цвета ее глаз. Конечно многое можно списать на полторы тысячи лет, что довелось мне прожить в этом мире... Не суть. Самая патовая ситуация в моей жизни случилась именно с моей матерью. Той что меня родила. Она была Первой у предыдущей Матери Малефикус. Все слишком сложно, дорогая, для твоего понимания, так ведь? Давай по порядку.

  Моя мать была обычной женщиной. Из тех, кто избегал людей, прячась в лесах собирая травы, и из тех, кого сжигали на кострах. Просто потому, что людская непроходимая тупость, обвиняла их в ереси против церкви или просто на просто нарекала ведьмами.

  Видишь ли, цветик мой, моя мать никогда не отличалась излишней любовью к отпрыску, да и что кривить душой - здравоумием тоже. Чего у нее действительно было в достатке, так это ослиного упрямства и немного чудес, припрятанных где-то за пазухой у самого сердца, делиться коими она и не намеревалась. Зато могла исчезать в лесах, или еще где-то на долгие дни или даже месяцы. Впрочем, постепенно я привыкла к ее отлучкам. Мне было не важно. Так было спокойнее. Я никогда не хотела даже спрашивать ее о том, кто мой отец, не хотела знать почему мы живем в лесу… Ничего из этого мне не было интересно. Все что мне хотелось узнать, я узнавала и без ее на это дозволения. Я знала куда она уходит, знала с кем она спит, знала, как зарабатывала деньги. И в лицо знала всех, кто за ней следил, пытаясь найти наш дом. Правда ни один из них так ничего и не нашел. Мать моя поистине бестолковая и рассеянная женщина, попросту частенько забывала дорогу и плутала так долго, что любой преследователь бы решил, что женщина окончательно сошла с ума и бросал эту идею. Как правило. Из-за нее мне пришлось пережить встречу ни с одним таким преследователем. Жаль только, что мозгов, для решения этих проблем я набралась позже, чем меня впервые столкнула судьба с этими ограниченными людьми. Впрочем, не будем о несущественном. В общих чертах повествуя - убивать я научилась раньше, чем стала женщиной. А понимать, что к чему в этом лесу - и того раньше. В те времена это не было такой уж и дикостью, особенно в непроходимых лесах, где мы нашли убежище.

  В любом случае, нам всегда было от кого прятаться.

  Все начало стремительно меняться, когда мне минул семнадцатый год, еще тогда человеческой, жизни. Я уже несколько лет жила отдельно под самой крышей нашей лачуги, чтобы не мешать матери, да и мне было так спокойнее. Отсюда мне слышен был лес, и все что могло к нам приближаться. Лук, стрелы и топор были всегда рядом, а от рождения я отлично видела в сумерках и даже в темноте. Видимо, часть чудес, что таила моя мать под своим чутким сердцем передалась и мне. Я знала, что люди говорили правду, она действительна была магом. Вот только не таким, как малевали на красочных картинках книг, которые мне иногда удавалось добыть. Она пила кровь. Я знала это примерно лет с восьми, когда случайно ночью заметила странную тень у дома. Тогда я впервые увидела эту женщину. Она укусила мою мать, и та стала меняться. Впрочем, они знали о том, что я в курсе их маленькой игры на двоих. Однако, по всей видимости их это не беспокоило. С тех пор у матери моей появились силы. Но та женщина говорила, что они были у нее и раньше, что якобы та была из очень редкого сплава людей, что ближе всего к духам природы, и она просто обязана стать ее «Первой». О том, кто такая Первая я узнала немногим позже. В прочем особой радости от этого открытия я не испытывала.

  Мать моя была слаба духом, и потому не выдержала. Ее рассудок помутился. Не сразу. С течением нескольких лет, что она жила не находя себе места в этом мире. Именно тогда я стала избегать ее. Мало радости от того, что живешь под одной крышей с чудовищем, должна тебе сказать, моя дорогая. Но в ту пору я все еще цеплялась за это странное слово «мама», которое тогда я применяла к ней. И по-своему опекала. Она была словно ребенок с тех пор, как стала Первой. Рассеянная, вечно пропадающая где-то в глубинах собственных миров или воспоминаний. Вот только ребенок этот всегда был с голодными глазами. Меня пугал этот ее взгляд, а женщина, что стала появляться в нашем доме раз в несколько недель, тем более. Она была и красива, и в то же время страшна, а я всегда старалась держаться от нее по дальше. Что ее, в свою очередь, не устраивало.

- Дитя, ты пахнешь кровью… И не своей. - Сказала она мне, когда мы впервые заговорили. Она приносила кровь для матери, которая после еды на долго засыпала. Но в тот день на улице был жуткий снегопад, я не могла уйти, чтобы не попадаться им на глаза, и пришлось столкнуться лицом к лицу с этой странной женщиной, что мягко улыбалась, а на дне ее глаз затаился жутчайший холод.
 
- Главное не своей. – Я была несколько подавлена ее присутствием, да и что тут лгать, откровенно напугана, и потому мой голос вряд ли можно было назвать сильным. И она засмеялась. Если на свете существуют боги, то в тот миг я воззвала буквально ко всем и сразу. Это был самый жуткий смех из тех, что мне доводилось слышать в жизни. Ни мои руки, ни мои ноги не стали меня слушаться. Мне казалось, что мир зазвенел, рассыпаясь на клочки, под натиском этого холодящего душу звука. А она лишь удивленно вздернула белесые брови, и взгляд ее изменился.

  С тех пор мне частенько буквально приходилось с ней встречаться. Едва моя мать засыпала после пищи, и это чудовище начинало следовать за мной по пятам. Она рассказывала мне все, даже не смотря на то, что я не хотела этого знать, не хотела слышать. Я никогда не хотела быть вампиром, пить кровь и владеть силой, не желала знать о темной стороне жизни и дочерях Люцефера. Но ей было конечно же плевать. Матриархи крайне сложные по натуре личности и считают, что им все можно, еще и сразу. На свою беду я оказалась в поле ее зрения, но она не причинила мне вреда, скорее напротив, даже опекала. Не смотря на то, что я была человеком. Следовало сразу задуматься о последствиях, ведь она явно чего-то ждала.

  Гораздо позднее, уже после ее смерти я поняла, в чем был замысел, ведь мне досталась ее память. Матриарх выжидала, когда непутевая Первая наконец заметит ее интерес ко мне. Ей было интересно, чем все это закончиться. Кончилось все, естественно печально. Я не думала, что связь между Первой и Матриархом настолько сильна, для тех пор пока моя собственная мать не напала на меня, упрекая в том, что посмела посягнуть на то, что мне недозволенно. Я не знала тогда, что именно она имела ввиду. Но я думаю, что ты, мой цветик сможешь понять меня. Хотя бы в этот миг, что пришлось мне пережить, когда озверевшее лицо моей матери нависло надо мной и обнажились ее звериные клыки. Я кричала и отбивалась, но она меня не слышала, да и шансы мои стремились к нулю. Это было какое-то не знакомое мне чудовище, явно давно переставшее быть моей матерью, и только тогда я это поняла. Укусить меня она, слава богу, как бы кощунственно не звучало это из моих уст, не успела. Матриарх явилась вовремя. Как будто поджидала где-то рядом, впрочем, я бы не удивилась. В одно резкое движение моя биологическая мать перестала существовать. Ее голова отлетела в сторону, под тяжкий вздох этой высокой женщины.

  - Так и знала, что придется поступить подобным образом. Как же все-таки не красиво вышло. – Она брезгливо оттирала свои длинные ногти от крови, о плащ мертвого тела моей матери. Внутри меня вдруг стало спокойно. Я думала, что испугаюсь, расстроюсь, в конце концов она была моей матерью. Но ничего, кроме вдруг обретенного спокойствия, я не испытала. Словно где-то внутри меня порвалась нить, что мешала мне свободно дышать. Матриарх склонилась надо мной, и я наконец взглянула на нее по-другому. Можно сказать, что я вообще впервые ее как следует рассмотрела. Она была сильной, высокой, и создавала ощущение медленно идущей на тебя лавины, с этим ее холодящим душу взглядом, глубокого синего цвета, глаз. Ее тонкие губы искривились в усмешке, чуть обнажив клыки.

  - Дитя, у тебя отличное каменное сердечко… Ты станешь ее заменой. Мне больше не нужны такие промахи. – Даже еще не став вампиром, я уже была согласна подчиниться ей. Такую власть она в тот момент надо мной имела, и конечно не преминула ею воспользоваться.

  Мне было семнадцать лет, когда я стала Первой. И двести восемьдесят, когда умерла Матриарх моего клана, а я заняла ее место.

  С тех пор я много чего узнала, моя тяга к знаниями и жизни, заставила меня скитаться по миру, изучать языки, обычаи, легенды людей. Я полюбила поэзию и вина, общество светское и каверзы интриг, шелка платьев и долгие Венские ночи. Самой большой проблемой по сей день является лишь то, что выгляжу я крайне молодо, что заставляет менять имена чаще, чем мне бы этого хотелось. А ведь смена веков – вещь крайне интересная, и мне приходится частенько начинать все сначала, притворяясь сначала подростком и чьей-то наследницей, а затем долго не стареющей вдовой, сестрой или племянницей, бесследно исчезающей в очередном несчастном случае. Оползни для этого особо подходят, тел никогда не найдут, а с моими силами управлять стихиями, это проще простого.

  Сегодня мое имя от матери француженки, а фамилия от ее рано овдовевшего мужа итальянца, который, в прочем, тоже прожил не особо долго, а их рано осиротевшая дочь подросток, с ангельскими наклонностями, воспитывавшаяся долгие семнадцать лет тетей из далеких Нидерландов, и переживая неспокойные времена войны за рубежом – вот она я. Прошу любить и жаловать. Наслаждайтесь, дорогая моя, пока я не передумала. Не так часто я рассказываю то, что не в досуг слушать ушкам смертных, хоть и таких милых, как у Вас.