◊ Возраст: - внешний: 27 - реальный: с начала 3-го тысячелетия до н.э. и по настоящее время ◊ Принадлежность: вампир; ◊ Должность: Первая дочь; ◊ Специализация: Maleficar; ◊ Профессия: дипломат и опора клана.

by exellero

Несмотря на количество прожитых лет, в Нефтиде всё ещё можно разглядеть юную и непринуждённую, но уже идеально знающую собственное тело жрицу. За тысячелетия ей были доведены до совершенства мягкие и плавные жесты, уверенная свободная походка, представшие пред Матерью в день обращения. Коренным образом изменилась разве что быстрота реакций, превращающая тонкое молниеносное движение в неминуемую смерть, а во взгляде выражение слабости уступило место оттенку суровости.
Фигура Нефтиды - фигура танцовщицы, не воительницы. Едва ли можно найти изъян в перетекающих друг в друга изгибах, однако тот, кто всё же проникнет чуть глубже оберегающих тело одежд, обнаружит многочисленные шрамы на смуглой коже, оставшиеся с того самого решающего дня - дня смерти предыдущей Первой.
Губы Нефтиды непроизвольно складываются в усмешку, когда только что обращенные неофиты впивают жадные взоры в Матерь, цапаясь за место того, кому на следующее утро будет дозволено присесть у её ног. В остальное же время её губы - две немые линии, сомкнутые в полуулыбку сфинкса. Попробуй задать вопрос. Но бойся последствий.
Первая не закрепощает себя в рамках одного модного течения (тем более что ей пришлось пережить многие), но и не упускает из своего внимания привносимые временем новшества. Предполагая, что исход встречи может повлечь за собой какую-либо агрессию, одевается в максимально не затрудняющую передвижение одежду, облегающую тело. На светских встречах её наряды всё так же максимально легки, но при этом сочетаются и с предпочтениями эпохи.
Если тёмные локоны и убраны назад, то непременно заколкой в виде жезла уаджи с переплетенными вокруг него двумя змеями.

Моё имя? Настоящее имя?
Даже если я и произнесу его, сможешь ли ты осмыслить многовековое знание, не прожив в новом амплуа и нескольких месяцев? Отныне в тебе заключена, бесспорно, бОльшая сила, чем та, что была в прошлой жизни, но для начала прими её. Ощути. Не стремись познавать иное.

Упрямая...
Так слушай.
В твоей смертной жизни время текло линейно, словно бурный поток горной реки, уносящий бережно созданный чьей-то рукой челнок с вершины к неизбежно приближающемуся смертельному падению.
Моё время - пульсирующий клубок настоящего, будущего и прошлого. Моё время есть сама жизнь во всех её вспышках и угасаниях.
Я то, что было, есть и будет, дорогая.
Та, у которой тысяча имён.

Все знакомые мне непревзойденные в могуществе и влиянии государства, величественные города, каменные дома, как казалось, строившиеся для самой вечности, любимые и преданные люди - всё изменилось, ничто не осталось нетронутым.
И в этом круговороте бесконечного разрушения и обновления - я - та, у которой тысяча ролей и предназначений. Толковать меня означает захлебнуться в смыслах, попробовав разобрать только лишь единичный знак.
Знаешь ли, чем люди жертвовали ради истины, знаешь ли, как менялись, узнав лишь часть её? А ты так смело и безрассудно требуешь у меня моё истинное имя.

Тысячи голосов призывали меня. Вернись, хаш-ш-ш-шулами-ит, шептали они когда-то. Мешали уксус, золото и вино, прося явиться на полчаса и не причинять вреда, ибо знали, что моё пребывание подле них приманивает смерть куда чаще, чем новую жизнь. Умнейшие из них понимали, что красота вмещает в себе ещё и ужас. Вечность требует собственной жертвы.
Ночное чудовище, умерщвляющая младенцев, я была и той, что даровала знания. Когда-то я носила в руках обнаженный меч и кричала им правду в лицо, когда-то я была больше похожа на человека, чем даже ты сейчас. Я верила в то, что словом можно переменить людей, в корне изменить существующий порядок и наблюдала за тем, как дарованные мной пальмовые листья исчезают в голодном пламени. Я была моложе.
Мне приходилось и править людьми, править силой. Тогда я говорила им: "Nigra sum et formosa", - усыпала их путь загадками и смеялась в ответ на произнесенное. А они понимали всё слишком прямо, грубо, и с того времени изображали меня с черным лицом, понимая еще приземлённей: якобы из-за расы.
Глупости.

Но некоторые знали, что меч мой - символ уничтожения второго начала. Уничтожения света. И теперь я - единственное совершенное воплощение, карающее и жестоковыйное, но при этом манящее, соблазняющее на жертвы. Победила, выжила ради вечности я, а не сестра. И многие до сих пор передают мой образ из поколения в поколение.
Да и существует ли разница в правильности толкования твоей роли, когда есть возможность манипулирования при полном повиновении ожившей богине?

Что есть ваша чёрная Мадонна, как не прекрасно выверенный спектакль для бесчисленного множества зрителей?
В отличие от Матери, я всегда любила действовать изнутри.

Имя моё... Самое полное моё имя.. Нефтида. Так назвала меня Матерь. Её слово для тебя отныне и навсегда - не игра. Беспрекословная ис-ти-на. Запомни это.
А на то, чтобы узнать, была ли в моих словах правда, впереди у тебя целая вечность, дорогая.

Многие из нас (если не сказать, все) предпочитают считать, что до обращения не существовали вовсе. Их легко понять: невозможно стать высшим существом, сохранив при этом свою прошлую хрупкую человеческую жизнь, если она будет представлять собой что-то большее, нежели чем эфемерное воспоминание.
Не сделать этого значит отвергнуть обновленную суть, что в данном случае влечет за собой окончательную смерть. Не глупость ли совершить подобное, стоя на пороге вечности?

Но я слегка отличаюсь. Я не живу прошлым, но я помню.
Помню храм, на ступенях которого, на скамьях и столах, прислонившись бочком к тяжеловесным статуям и на прохладном мраморе возле алтаря играют, спят, наблюдают грациозные кошки. Помню жриц и, таких же, как я, юных служительниц: улыбчивых, доверчивых, счастливых. Мы почитали справедливую Бастет, дарующую семьям взаимную любовь и потомство, пусть эти дары и никогда бы не достались нам. Мы танцевали в Её честь, и солнце через Неё дарило нашей коже нежные, но порой и страстно обжигающие ласки.
Эта жизнь давно покинула меня. Но в часы одиночества пронося через своё нутро отныне слабые лучи человеческих радостей, мне важно помнить, что когда-то те дни были всем для меня. Эта сильнейшая самозабвенная вера была моей частью, и, переродившись, я не отвергла прошлую себя. Прошлая я не исчезла, а лишь стала сильнее, совершенней.
И конечно потому, что отныне моей страстью, моей религией, моей жизнью на тысячелетия и до последнего дня стала Ты.
Я помню выражение Твоего лица в первую нашу встречу и то, как оно менялось, пока время текло сквозь Твои багряные локоны.
Я помню день своего обращения и ярче всего - Твоё лицо, полное желания и холодного сосредоточения. Помню и очертания чужого лица, терпеливо наблюдавшего за нами, лица твоей Первой, и то чувство внутри - тот нестерпимый всепоглощающий голод, так и не оставивший меня даже сейчас, когда этого ненужного лица уже давно нет: намеренно стёрто, забыто, вычеркнуто.
Но не из твоих мыслей.

После обращения ласковое солнце навсегда превратилось для меня в неудержимую стихию огня. Пока Ты, представлявшаяся своим последователям воплощением могучей Сехмет, и Первая творили кровавые ритуалы, я приводила к Тебе толпы жаждущих. Я зажигала искру в их сердцах, проповедуя о прекрасной и ужасающей богине, и наш культ становился сильнее. Я же и наказывала неверных, недостойных Тебя, сжигая их хрупкие тельца в огненном пламени, да так, что уничтожение еретиков христианами казалось жалкой пародией.
Меня забавляли христиане и их жалкие попытки объединиться. В насмешку я помогала истово верующим выжечь из себя тварь божию - человека, приводя их к Тебе.
Ты улыбалась, глядя на мои забавы, но ни на кого не смотрела так, как на первую. От одного этого взгляда моё нутро содрогалось от дикой уничтожающей зависти и.. голода.
Посмотри в мою сторону.

Первая мертва. Да здравствует Первая!
Долгожданное событие приводит меня в чувство сильнейшего головокружительного восторга, сотканного из желания ни с кем более не делить Мать, и скрывать это чувство перед той, у коей я не могу быть кем-то иным, кроме истинной себя, становится практически невозможным. Но... Тебя абсолютно не заботит, какие чувства во мне пылают.
Сейчас я всё чаще думаю: не забрала ли Тебя Первая в тот самый день, оставив мне безжизненную копию? Приз-ра-ка.

Ты никогда не смотришь прямо на меня, всегда в сторону, куда-то вне. И в конце концов, я стала привыкать к этому. Посвятив себя развитию клана, укрепляя связи с представительницами нашей расы, я зачастую делаю то, что должна делать Ты.
И кажется, что огонь во мне горит уже с меньшей силой.
Но так ли это на самом деле?..
Я помню всё. Все свои жалкие попытки на протяжении долгих веков обратить Твоё внимание на себя, стать не призрачной удобной заменой, а полноценной Первой.
Помню все свои воплощения и игры со смертными, приносившие мне массу удовольствий, тут же улетучивающуюся при виде твоей одобрительной, но всё такой же холодной улыбки.
Я помню всё, хотя это даже для вампира кажется невозможным - в деталях помнить минувшее.

Но я помню, чтобы однажды рассказать обо всём Тебе в тот день, когда, наконец, заставлю увидеть Первую. Преданную. Настоящую. Единственную.
А пока я сохраняю дистанцию. Тихо и учтиво замерев у твоего плеча во время встреч Матерей, неизменно следуя за Тобой во время редких выходов "в свет", рассказывая обо всём, что происходит в мире,
я холодно Тебе улыбаюсь.
Ныне я не слепо следую Твоим приказам, я сама раздаю их.
Я управляю, выслушиваю, караю. И уже реже спрашиваю у Тебя разрешение.
Ты не увидишь ни моего трепета, ни фанатичного преклонения, не услышишь слов любви.
Больше - нет.
Нет, пока я не останусь в Твоём сознании единственной Первой.